Из рекламного агентства, с которым я сотрудничаю на расстоянии, уволился копирайтер — описатель товаров. Товары все сплошь инновационные: невероятная мультиручка, омолаживающий суперкрем, уникальный мегастакан. Если присмотреться, то суперкрем сделан из пищевого желатина, а мультиручками и мегастаканами до небес завалена «шанхайка» моего детства. Редактор Оля предложила писать эти тексты мне. Я росла в Иркутске, одевалась на китайском рынке и знаю об инновационных товарах всё. С тех пор, как я сказала, что согласна, Оля обращается со мной как с уникальным мегастаканом из чистого золота. Она присылает мне три-четыре-пять описаний в день и за каждые 500 знаков благодарит так, будто я только что сняла с высокого дерева её любимого кота. Несколько раз в сутки она интересуется моими делами, жизнью и самочувствием. «Всё ли у тебя хорошо?» — спрашивает Оля так, будто лично меня только что сняли с высокого дерева. Я неплохо держусь уже дней восемь. Предыдущий человек-описатель, как невероятная мультиручка моего детства, самоуничтожился через неделю.
В пятницу Оля прислала текст такого содержания: «Уникальная бутылка-увлажнитель для лица уникально увлажняет лицо, проникая в клетки лица и увлажняя их, в любых, даже самых невероятно-уникальных условиях». И картинка: наглухо закупоренная непрозрачная бутылка с разбрызгивателем. Тут надо уточнить, как мы работаем. Описать весь цикл. Агентство, которое находится в Москве, переводит описания товаров с китайского или японского и отправляет все переводы Оле в Воронеж. Время от времени Оля из Воронежа по служебным делам оказывается то в Якутии, то под Рязанью, и где бы ни находилась, она пересылает описания мне в Индию. Люди из Москвы, как истинные люди из Москвы, требуют все тексты сразу, немедленно и срочно. Оля в Якутии, Рязани, Воронеже бьется о скайп. Я сижу в Индии на мраморном балконе и благодарю бога со слоновьей головой за то, что вот уже два часа у меня есть интернет, свет и вода одновременно.
Оля говорит: «Я отправила тебе выжимку из инструкции про бутылку. Москва говорит, что через 15 минут текст должен быть у них» Я говорю: «Ага» и семь из 15-ти минут пытаюсь загрузить картинку бутылки. На две из оставшихся восьми на нашей улице выключают свет. Потом свет есть, но нет интернета. Дальше есть и свет, и интернет, но мимо едет булочник на велике — надо бы купить хлеба. Когда из пятнадцати минут остается три, я пишу Оле: «Что в бутылке?» «Хороший вопрос» — говорит Оля, бежит к своей Москве и спрашивает, что в бутылке. «Хороший вопрос», — говорит Москва и бежит к своему китайско-японскому переводчику. Переводчик пересматривает оригиналы инструкций: «Там не написано».
Я мажу булку джемом и говорю Оле, что не могу писать про бутылку с увлажнителем, не зная, что внутри. Оля говорит Москве, что мы не можем дать описание непонятно чему. Москва говорит, что не может работать в таких условиях и наседает на переводчика. Переводчик взывает к богу со слоновьей головой. «Мы не знаем, что в бутылке», — говорят бог и переводчик. «Мы не знаем, что в бутылке», — говорит Москва. «Они не знают, что в бутылке», — говорит Оля.
Проходит 4 часа. Обсудив проблему с другими переводчиками, бутылочный переводчик приходит к выводу, что на 90% бутылка — пустая. «На 99% бутылка пустая», — говорит Москва. «Они на 100% уверены, что бутылка пустая», — говорит Оля. «То есть, — уточняю я, — в бутылке ничего нет? Бутылка продается за две тысячи четыреста девяносто девять рублей и она пуста?» «Ага», — говорит переводчик. «Ну как бы да», — говорит Москва. «Именно», — говорит Оля. Я пишу 500 знаков про инновационную пустую бутылку. Москва просит срочно отредактировать их таким образом, чтобы стало понятно, что это самая инновационная пустая бутылка из всех пустых бутылок на Земле. Оля (она редактор) бьется о скайп и взывает к богу со слоновьей головой. Я подбираю Оле слова. Переводчики ухмыляются. Москва кипит. «Шанхайка» моего детства хохочет всеми клетчатыми баулами, картонными коробками, уличными рядами. Бог со слоновьей головой сидит на мраморном балконе и ест булки с джемом.
В пятницу Оля прислала текст такого содержания: «Уникальная бутылка-увлажнитель для лица уникально увлажняет лицо, проникая в клетки лица и увлажняя их, в любых, даже самых невероятно-уникальных условиях». И картинка: наглухо закупоренная непрозрачная бутылка с разбрызгивателем. Тут надо уточнить, как мы работаем. Описать весь цикл. Агентство, которое находится в Москве, переводит описания товаров с китайского или японского и отправляет все переводы Оле в Воронеж. Время от времени Оля из Воронежа по служебным делам оказывается то в Якутии, то под Рязанью, и где бы ни находилась, она пересылает описания мне в Индию. Люди из Москвы, как истинные люди из Москвы, требуют все тексты сразу, немедленно и срочно. Оля в Якутии, Рязани, Воронеже бьется о скайп. Я сижу в Индии на мраморном балконе и благодарю бога со слоновьей головой за то, что вот уже два часа у меня есть интернет, свет и вода одновременно. Оля говорит: «Я отправила тебе выжимку из инструкции про бутылку. Москва говорит, что через 15 минут текст должен быть у них» Я говорю: «Ага» и семь из 15-ти минут пытаюсь загрузить картинку бутылки. На две из оставшихся восьми на нашей улице выключают свет. Потом свет есть, но нет интернета. Дальше есть и свет, и интернет, но мимо едет булочник на велике — надо бы купить хлеба. Когда из пятнадцати минут остается три, я пишу Оле: «Что в бутылке?» «Хороший вопрос» — говорит Оля, бежит к своей Москве и спрашивает, что в бутылке. «Хороший вопрос», — говорит Москва и бежит к своему китайско-японскому переводчику. Переводчик пересматривает оригиналы инструкций: «Там не написано».
Я мажу булку джемом и говорю Оле, что не могу писать про бутылку с увлажнителем, не зная, что внутри. Оля говорит Москве, что мы не можем дать описание непонятно чему. Москва говорит, что не может работать в таких условиях и наседает на переводчика. Переводчик взывает к богу со слоновьей головой. «Мы не знаем, что в бутылке», — говорят бог и переводчик. «Мы не знаем, что в бутылке», — говорит Москва. «Они не знают, что в бутылке», — говорит Оля.
Проходит 4 часа. Обсудив проблему с другими переводчиками, бутылочный переводчик приходит к выводу, что на 90% бутылка — пустая. «На 99% бутылка пустая», — говорит Москва. «Они на 100% уверены, что бутылка пустая», — говорит Оля. «То есть, — уточняю я, — в бутылке ничего нет? Бутылка продается за две тысячи четыреста девяносто девять рублей и она пуста?» «Ага», — говорит переводчик. «Ну как бы да», — говорит Москва. «Именно», — говорит Оля. Я пишу 500 знаков про инновационную пустую бутылку. Москва просит срочно отредактировать их таким образом, чтобы стало понятно, что это самая инновационная пустая бутылка из всех пустых бутылок на Земле. Оля (она редактор) бьется о скайп и взывает к богу со слоновьей головой. Я подбираю Оле слова. Переводчики ухмыляются. Москва кипит. «Шанхайка» моего детства хохочет всеми клетчатыми баулами, картонными коробками, уличными рядами. Бог со слоновьей головой сидит на мраморном балконе и ест булки с джемом.
Оценка
+11
